Последний раз мы с Юлей виделись на первом курсе, когда на зимних каникулах я приезжала к ней в гости в Киев. Со временем наше общение оборвалось: все разъехались, телефоны поменялись, с фейсбука Юля удалилась.

И тут вдруг, пока я сидела в очереди на обследование, мне приходит письмо на электронную почту от Юли, где она говорит, что хочет меня навестить. Я чуть не упала со стула.

Юля узнала от моей сестры, что я лежу в больнице в Мюнстере и решила меня разыскать.Как оказалось, сейчас она учится в городке за два часа езды от Мюнстера и время от времени приезжает сюда на оркестр.

Мне трудно поверить в то, что наша дружба возобновилась, и мы можем так часто видеться.

Пока меня не выписали с больницы, Юля готовила мне еду, заботилась, приносила продукты. И это несмотря на то, что у нее было достаточно своих вещей, когда она приезжала в Мюнстер.
***

27 числа ко мне приехали моя подруга София (я, Юля и София учились в одном классе) с мужем. Вместо того чтобы отмечать праздники у себя дома в Ирландии, они проводили со мной целые дни, готовили, ухаживали, развлекали.

Меня выписали достаточно неожиданно, и я не знаю, что бы делала, если бы в тот момент Софии и Станислава не оказалось рядом: как нести все свои вещи, куда идти, как передвигаться вообще.

Меркурий должен был приехать на следующий день,  и мне надо было перекантоваться где-то всего одну ночь.

Поначалу мы с друзьями решили снять комнату в том же отеле, где остановились они сами, но там остались только дорогие номера. Поэтому Станислав помог мне найти выгодное предложение возле их с Софией отеля. По иронии доли, отель назывался «трюп», ну а по-русски или украински название читалось как «труп».

Кроме этого момента, в отеле мне понравилось все: можно было спрятать свои припасы в холодильник, сделать чай или кофе, посидеть в номере втроем.

В тот вечер мы даже отправились гулять по Мюнстеру. Но с меня «гуляка» оказался никакой: мы сделали фото возле кафедрального собора в центре, я еле доползла к кафе, чтобы покушать, и захотела назад домой.

Собор Святого Ламберта в Мюнстере

Вечером мне предстояло делать еще укол в живот. Если бы не Станислав, пришлось бы делать самой. Слава Богу, что получилось все само собой, и мои друзья оказались возле меня в день выписки.
***

На следующий день должен был приехать Меркурий, который добирался через Францию уже почти сутки.

Куда и когда точно он приедет я не знала: все делалось очень быстро, и времени у Меркурия объяснять мне все подробности не было. Потом пропал интернет.

Поэтому я загуглила автобусный рейс Париж-Мюнстер и посмотрела, где находится конечная станция автобуса и когда он приезжает. Так как в движениях я пока очень ограничена,  я попросила в отеле вызвать мне такси. К сожалению, водитель не понимала ни бельмеса по-английски, но когда я ей показала скриншот остановки Фликсбуса, она сказала «алес кляр», что значит «все понятно», и повезла меня встречать мужа.

Остановка автобуса оказалась очень близко к отелю: мы проехали всего 5 минут, затем заехали на парковку автобусов и увидели Меркурия. Мы загрузили его и все его чемоданы, и поехали, веселые, назад.

В 12 часов надо было выселяться с отеля, а квартиры, куда заселяться, не было: Меркурию не подтвердили бронирование квартиры на сайте ейрбнб.

Все знакомые нас предупреждали, что найти квартиру в Мюнстере затруднительно, а самая дешевая цена – 1200-1300 евро.

Несмотря на это, мы нашли отдельную комнату в доме за 600 евро в месяц. Кухня и туалет, правда, общие с людьми еще из двух комнат, но пока мы здесь одни, и никакой разницы с квартирой я не вижу.

Хозяйка Тоня оказалась русской, а ее покойный муж был со Львовской области.

Кстати, каждый человек, с которым мы здесь знакомимся, либо родом со Львова либо как-то связан с ним.
***

Была суббота. Это значило, что найти открытую аптеку будет тяжело. Однако, для нашего водителя не было ничего невозможного — она связалась с кем-то по своей системе, и ей назвали адрес ближайшей аптеки.

Я должна была купить все те медикаменты, которые мне давали в больнице и в которых я нуждаюсь каждый день. Самое важное из них, иматиниб, стоит в  районе 1000 евро за упаковку. Препарат держит лейкоз в районе нуля, и без него я не могу обойтись и дня.

Оказалось, что все препараты надо заказывать – просто так в аптеке они не лежат. Я чуть не упала в обморок. К счастью, таблетки успели прийти в аптеку за 3 минуты до закрытия.
***

В тот день я второй раз за последние три месяца ходила в магазин и даже принимала гостей, Софию и Станислава. А еще я впервые за два месяца помыла свою лысую голову.

До этого момента я боялась это делать, и мне казалось, что, в принципе, раз волос нету, значит, и необходимости тоже нету. Кроме того, я боялась трогать свою голову – это слишком необычное ощущение для меня.

Первый день в квартире я провоняла всю подушку, и Меркурий сказал, что дальше так дело не пойдет, что надо мыть голову. С тех пор мне добавилось роботенки, после которой надо дополнительный отдых.

Только недавно мне казалось, что это все никогда не прекратится, а сегодня мои показатели выше, чем у здорового человека. Только недавно я напоминала несоображающего алкоголика, не могла оторвать головы от подушки и отвечать на вопросы врачей, а сегодня я уже делаю зарядку, гуляю, и так, немного по хозяйству.

***

Медсестры и медбратья Университетской клиники Мюнстера – удивительные люди, которые исполняют на работе больше, чем требуют их обязанности. Каждый мне запомнился своей неравнодушностью и добротой.

Одна медсестра переживала за то, сколько я выпиваю жидкости в день. Вторая всегда отвечала по-русски «пожалуйста», чем очень меня смешила. Шумерия вообще перегибала палку и стояла надо мной, пока я выпью таблетки. Кроме того, она приносила мне с кухни в любой момент то, что я попрошу. Кристофер во время моего приступа, когда свело челюсть, и врачи не знали, что делать, дал втихаря успокоительную таблетку. Одна испанка перед тем, как покинуть вечером нашу палату, захотела посмотреть мой рот, вытянула фонарик, как у врача, посмотрела, осталась недовольной тем, что увидела и принесла мне таблетки для рассасывания при красном горле. Иная медсестра заметила, что я плохо кушаю из-за болей во рту и принесла мне кашу с кухни, сделанную специально для меня. В общем, они не прекращали меня удивлять, а я не прекращала удивляться.

При этом некоторые их дополнительные обязанности мне показались  немного странными. Например, перед каждым уколом они должны были сказать «простите, сейчас будет немножко холодно», а выйдя на смену, прийти к пациенту, представиться и сказать, что они будут сегодня за тобой ухаживать и попросить, чтобы ты их звал, если что.

***

С самого начала состав врачей был мужской. Неделю или две спустя среди них появилась молодая еще, можно сказать, девушка – доктор Амелия. Она мило со мной поздоровалась, представилась, сказала, что тоже является здесь врачем и что будет меня лечить. Такая уж церемония у них заведена.

Впервые ее профессионализм я смогла наблюдать, когда она пришла ко мне устанавливать шейный катетр. Перед этим она провела со мной разговор о терапии, то есть о том курсе лечения, который совместно назначили врачи моего отделения.

Я оформилась в больницу 28 ноября, а курс должен был начаться 7 декабря – все это время они проводили диагностику и подбирали наилучшую терапию.

Этот разговор длился больше часа и мне объяснили, что представляет собой тот или иной препарат, и к чему следует готовиться ближайшие несколько недель. Кроме этого, она сказала фразу, которая не выходила у меня с головы всю терапию и которая вселяла в меня веру. Она сказала, глядя в мои напуганные глаза —  «Ты такая молодая, мы ОЧЕНЬ хотим тебе помочь».

Несмотря на всю свою хрупкость и молодость, рука доктора Амелии не вздрогнула ни разу, когда она прокалывала мою шейную вену и устанавливала катетр.

Сама процедура выглядела так. Мою кровать  (ибо все происходит в палате пациента, ему не надо никуда идти) подняли на уровень груди стоячего человека, сказали повернуть голову вправо, на голову и шею положили такой себе медицинский плат с прозрачной вставкой для глаз и с круглым отверстием на шее сбоку. Это место обклеили пластырями, продезинфицировали, при этом «сори, кальт» уже никто не говорил, и начали прокалывать мою шею. На каком-то этапе я почувствовала, как по шее вниз стекает ручьями горячая кровь на непромокаемую подстилку. Это ощущение было таким неприятным, что я боялась, как бы меня не стошнило. Слава Богу, это длилось недогло. Меня освободили от клеенок, помогли подняться и быстро убрали все закровавленное из-под моей головы, так что я даже ничего не успела увидеть.

Доктор Амелия проверила ульразвуком все те места, куда теперь должны были попадать лекарства с помощью катетра. Все было установлено успешно.

Я была очень подавлена именно до начала проведения терапии, так как не хотела переживать все заново, и я заплакала прямо перед доктором Амелией и ее ассистентом. Она подумала, что я плачу из-за того, что сама, что никого из родственников нет рядом, и начала меня жалеть. Позже она даже предложила мне встречу с онкопсихологом, но я отказалась и объяснила, что со мной все нормально, чтобы она не пугалась, что я не нуждаюсь в его консультации.

Каждый раз, когда возникала какая-то непонятная ситуация: то ли мне ставало хуже, то ли не состоялась какая-то встреча с врачем, то ли я не сходила на обследование, доктор Амелия, когда это узнавала, всегда говорила «I’ll take care of it». В такие моменты я чувствовала, что она для меня больше, чем врач. Мне становилось так спокойно. Появлялась уверенность в том, что за меня есть кому постоять.

28 декабря, неожиданно, один из врачей на утреннем обходе, сел возле меня на стул и с огромной улыбкой сказал — «домой». За два последние дни мои показатели выросли, я оправилась после терапии, которая закончилась 18 декабря, и мне уже нечего было делать в больнице. Они прощались со мной уже навсегда – свою часть работы они выполнили. Теперь у меня есть направление в центр по пересадке костного мозга, который находится в той же клинике,  и в котором мной будут заниматься с 3-го января.

Когда в память о нашем знакомстве я подарила доктору Амелии серебрянную подвеску с синим камешком, на ее добром лице засветилась искренняя улыбка. Она пожелала мне здоровья, мы крепко обнялись, поздравили друг друга с наступающим новым годом и попрощались…

Болезнь – она как лакмусовая бумажка: покажет правду о тебе самом, о твоих родственниках, друзьях и знакомых. Обнажится вся подноготная того, насколько ты и твои родственники верующие: выдержат ли люди испытание или сдадутся при первой же трудности. Дружба проверяется в такие моменты еще проще – номинальные друзья куда-то пропадают, а помогать, переживать и поддерживать остаются только те, для кого дружба – значит не только поболтать и поржать.

Но еще в такой ситуации появляется много новых людей, раньше тебе незнакомых, людей большого сердца, которые всеми силами, по непонятным причинам, хотят быть максимально полезными и оказать посильную помощь. Так и у меня в жизни появилось много таких людей, одна из которых – волонтер Ксюша, моя землячка, которая учится здесь на медика и помогает таким пациентам из России и Украины, вроде меня.

На первый взгляд может показаться, что мне не нужно никакой помощи. На самом же деле, иногда требуется действительно уход и индивидуальный подход, и без такого помощника я бы просто сидела в грязном белье и голодала, так как из-за побочных эффектов после химиотерапии я не могу кушать ту еду, которую предоставляет больница.

В противовес таким безвозмездным людям, как Ксюша, в околобольничной среде не обошлось и без крайне корыстных людей, о которых я должна рассказать хотя бы для того, чтобы предотвратить эти безобразия в случае, если кто-то столкнется с подобным.

Некоторые люди решили сделать себе такой негласный бизнес на иностранцах, а по сути, своих же земляках , и вместе с переводом, который они предлагают через международный отдел, придумать еще дополнительный спектр своих услуг, нарекши его организационно-координационные услуги. Эти пункты, выписанные на отдельном листе бумаги, высосаны все из пальца:

Проведение предварительных консультаций с клиниками и врачами на основании присланных документов, составление совместно из специалистами лечебного плана, консультация по телефону относительно медицинской программы, оформление пациента.

В общем, все то, что там описано – это дело пациента и клиники, но никак не третьего лица. Запрашиваемая стоимость в первый месяц (присядьте лучше) — 600 евро. Последующие месяцы — 200 или 300 евро в зависимости от пакета. 

В реальной жизни эта выглядело так. К нам в квартиру с сестрой, как только мы приехали в Мюнстер, завалила незнакомая женщина и начала переливать с пустого в порожнее, что мы должны завтра делать, как ехать в больницу и тд. и т.п. Мы такого визита, тем более долгого, не ждали, и должны были отложить свой ужин. Все это меня насторожило с самого начала, потому что для чего незнакомый человек будет тратить свое время на такие медвежьи услуги. Те вещи, что нам объясняли, были понятны и тому дивану, что стоял в гостиной. Позже, когда мы рассчитывались за часы перевода, сделанного в клинике (причем большинство часов мы с переводчиком провели просто в очередях), этот визит нам посчитали как час перевода – 30 евро.

Что касается самого перевода, то человек с тобой неотрывно проводит столько времени, сколько ему покажется нужным, пока ты сидишь в очередях, оформляешься, и зарабатывает свои 30 евро в час. При этом ты не знаешь того, что можно, оказывается, прекрасно обойтись без посредника – клиника сама все координирует.

В рамках «пакета услуг» нам дали сим картку, карточку на автобус и карту по городу, что выглядело совершенно абсурдно в наш век технологий, когда все давно уже перешли на онлайн карты и приложения по прокладывании маршрута.

***

Что отлично нового я выделила для себя в сфере немецкой медицины, не учитывая лечение?

Первое, что мне понравилось и что я считаю действительно удобным, это то, что все ультразвуковые исследования, независимо от вида – сердце, внутренние органы, сосуды, делает непосредственно врач. Это значит, что вся картина видна сразу, и не надо с этим снимком переться к специалисту и ждать в очереди второй раз. Достаточно один раз.

Второе, что меня очень подкупило – это приспособленность здания под инвалидные коляски, когда они – не просто насмешка над пациентом, а реальная помощь. Двери открываются автоматически, никакой борьбы между пациентом, дверьми и помощником, толкающим коляску сзади, не происходит. На полу нет соответственно преград в виде порогов и прочих помех.

Очень удобно и то, что под рукой — всегда кнопка вызова медперсонала — вещь, которую сложно переоценить в некоторых ситуациях. Я не привередливый человек, но сама несколько раз была рада, как слон иметь возможность пользоваться этим благом цивилизации.

Еще одной понравившейся мне чертой является и то, как врачи намерены выслушивать пациента и тем самым, помогать себе в составлении лечения для него.

Лечение – это во многом аналитика. А как ты проанализируешь, если у тебя нет такого ценного источника информации, как слова самого пациента?

Со мной лично был такой случай. У меня начало сводить нижнюю челюсть так, что зубы верхние и нижние оказывались в противоположных концах лица, я была «перекошенная», и дежурные врачи не знали, что со мной делать. Первый раз я нашла выход сама – я набирала в рот воды и сплевывала, пока мой рот не «выровнялся».

Когда в понедельник на работу вышел врач нашего отделения, я ему рассказала все гнетущие меня симптомы, и мы вместе с ним пришли к выводу, что это – спазм мускулов как реакция на препараты. На основании моих жалоб, мне будут в таких случаях давать успокоительное.

По силе побочных эффектов этот курс, конечно, не сравнить с предыдущим, и мне конкретно попало за последние несколько недель. Один из самых неприятных эффектов – это чувство перевозбуждения, из-за которого перед глазами скачет все, что только можно – переписка в телефоне, молитвы в молитвослове, тексты в книжке, статьи на компьютере. Приключение с челюстью еще не закончилось, так что про него пока рано воспоминать. То ли еще будет…